Значит, карты на стол? Я, правда, думала, ты догадаешься и сама. Дело в том, что тетям не терпится перевезти сюда своего внука. Они, видишь ли, без него скучают. Ты что, правда не знала? Ну, тогда все понятно. Лично я не видела его с тех пор, как ему исполнился месяц, и, заметь, видеть не собираюсь. Похоже, надеется, что он пойдет в дедушку твоего отца то есть. По части упрямства тетя мне сто очков вперед даст. И потом, я от нее завишу.
Стоит ей вычеркнуть меня из завещания. Ну так что, по рукам? Мне это не нравится,проговорила наконец она. Ее движения были, как всегда, грациозны, разве что чуть более порывисты, чем обычно. Не знала, что ты так щепетильна. Подумай лучше еще раз. Разве что украдешь его, как твоя мать. Хотя, с твоей щепетильностью, вряд ли. А продавать эти чертовы развалины или нет, можешь решить только ты. Я иду спать, а ты хорошенько подумай. Лора долго еще лежала в темноте с открытыми глазами.
На улице поднялся ветер, и распахнутое настежь окно жалобно скрипело, проворачиваясь на ржавых петлях. Мысли переплетались друг с другом, спутываясь в огромный клубок. Распутать его не было никакой возможности разве что разрубить. Рядом, в темноте, ктото громко плакал. Потом из окружавшей их мглы выступил полуразрушенный алтарь. Лора вдруг вспомнила, что одета совсем не для венчания, что на ней черное кружевное платье и китайская шаль. В нем было невероятное количество комнат многими из них вообще никогда не пользовались, другие держали для гостей. В северном крыле, помимо пяти слуг, жили две семьи беженцев. У каждой семьи была отдельная спальня и большая гостиная.
Этажом ниже находились кухня и ванная. Свекровь была прикована к постели, в результате чего ее скверный от природы характер стал просто невыносимым, сестра была своенравна и непослушна, дети капризны и избалованны.
Тайнис, однако, все это было совершенно неинтересно. Столовую ты уже видела,на ходу говорила она. Ничего интересного, одни шкафы с документами. Летом, когда все цветет, здесь очень даже мило.
Три западных окна выходили на мощенную плиткой террасу, которая тянулась вдоль всего дома. За ней начинались розовые кусты, дальше виднелись лужайка с огромным кедром и высокая тисовая ограда. Для осмотра сада день выдался явно неподходящий. Ветра уже не было, но все небо заволокло тяжелыми серыми тучами, а окрестные холмы утопали в густом и сыром тумане. Одна из стен церкви шла параллельно дому, образуя небольшой внутренний дворик. Восьмиугольная башня, втиснувшаяся между церковью и домом, была, словно шляпой, накрыта широкой черепичной крышей с флюгером. Освещенные солнцем руины выглядели на редкость живописно. В одном из окон какимто чудом уцелело витражное стекло.
